Редактор

Паллиативная помощь в России официально появилась с принятием 323 федерального закона, в котором она была выделена как отдельный вид помощи, гарантированный населению страны. И если в момент принятия закона система оказания паллиативной помощи была неразвита, то сегодня ее доступность выросла, а многие проблемы были решены. О том, какой является сейчас паллиативная помощь, рассказала Диана Владимировна Невзорова, главный внештатный специалист Департамента здравоохранения города Москвы по оказанию паллиативной помощи, председатель правления Ассоциации профессиональных участников хосписной помощи на конференции «Доступность паллиативной помощи в Москве». Москва занимает первое место среди регионов по доступности паллиативной помощи, включая обеспечение пациентов опиоидными анальгетиками. Этого удалось добиться за 5 лет действия федерального закона 323 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», который не только выделяет паллиативную помощь как отдельный и гарантированный вид помощи, но и регламентирует условия ее оказания, а также определяет круг лиц, нуждающихся в подобных услугах. Так, если до принятия закона паллиативная помощь оказывалась в основном пациентам с онкологическими заболеваниями, то теперь паллиативными считаются также пациенты с неизлечимыми заболеваниями терапевтического профиля, с различными формами деменции, психологическими нарушениями, люди с тяжелыми и необратимыми последствиями нарушений мозгового кровообращения, травм. «У нас есть все возможности создания такой службы паллиативной помощи, которая отвечала бы всем современным требованиям. Однако нам в первую очередь необходимо ориентироваться на количество тех, кто в этой помощи нуждается», — добавила Диана Невзорова. На данный момент система паллиативной помощи в Москве представлена 8 стационарами, 65 кабинетами паллиативной помощи, паллиативными койками в неспециализированных медицинских организациях и выездной службой. Помощь оказывается как в стационарах (городские больницы, хосписы, дома сестринского ухода), так и в амбулаторных условиях (выездные службы, кабинеты паллиативной помощи). При этом по методике расчета ВОЗ в Москве в год в паллиативной помощи нуждается 56 000 взрослых и детей последнего года жизни. За 2016 год 16 000 человек получило помощь в стационарных условиях, 13 346 человек — в паллиативных кабинетах, 11 858 человек (из них 347 детей) — в амбулаторных условиях силами выездной службы. «Стоит отметить, что эти люди получили помощь и в амбулаторных условиях от выездных служб, и в кабинетах паллиативной помощи, и в больницах. Мы не можем точно сказать, какое количество пациентов госпитализировалось, какое посещало паллиативные кабинеты — такой глубокий анализ мы пока не проводили. Я также хотела бы обратить внимание, что это данные за первый год работы паллиативных кабинетов. Тут нужно учесть, что они только начали функционировать, и в скором времени количество пациентов в кабинетах паллиативной помощи должно вырасти», — сказала Диана Невзорова. Продолжение: http://www.pro-palliativ.ru/smi/news/diana-nevzorova-palliativnaya-pomoshch-eto-indikator-razvitiya-zdravoohraneniya

уществующая в России государственная система медико-социальной экспертизы (МСЭ) и реабилитации инвалидов является несовершенной. И, несмотря на множество законов, приказов и постановлений, остаются нерешенные проблемы, усложняющие жизнь людям с инвалидностью. Какие необходимо предпринять действия, чтобы улучшить ситуацию, обсуждалось 22 мая на парламентских слушаниях на тему «Медико-социальная экспертиза — задачи системы здравоохранения». На слушаниях выступили представители Министерства труда и социальной защиты РФ, Комитета по труду, социальной политике и делам ветеранов, Министерства здравоохранения, Комитета по охране здоровья, Пенсионного фонда и других государственных организаций. Всего было представлено более 20 докладов. Участники обозначили множество проблем, с которыми сталкиваются как инвалиды, так и люди, которым только предстоит получить инвалидность, в том числе и дети. Все больше жалоб поступает от тех, кому понижают группу инвалидности, снимают ее либо не устанавливают вовсе. Сегодня чтобы получить или подтвердить инвалидность, граждане должны пройти несколько этапов: взять направление от участкового врача в учреждение МСЭ, пройти экспертизу, обратиться в органы социальной защиты и пенсионный фонд. Все это требует времени и немалых сил, особенно если состояние пациента тяжелое. Зачастую необходимо посетить учреждение МСЭ, которое может находиться за сотни километров от места проживания человека. И даже несмотря на это, быть уверенным в том, что по завершении будет оформлена инвалидность, нельзя. «В настоящее время нормативно-правовая база не обеспечивает должной объективности в установлении инвалидности и назначении реабилитационных программ. Действующая система предполагает неоднократное посещение инвалидами ряда организаций, требует затрат времени и усилий для получения документов, необходимых для оказания мер социальной поддержки», — отметил председатель Комитета ГД по труду, социальной политике и делам ветеранов Ярослав Нилов. Его поддержали и остальные спикеры. Советник Президента РФ Александра Левицкая сделала акцент на том, что сейчас многие получают инвалидность только после обращения с жалобой в генпрокуратуру. «Это говорит о том, что критериев, которые были бы понятны гражданам, врачам и специалистам МСЭ, просто нет», — добавила она. Получается, что положения, прописанные в постановлении Правительства РФ от 20 февраля 2006 года № 95, которые как раз и определяют условия признания гражданина инвалидом, могут трактоваться по-разному. Заместитель министра здравоохранения Сергей Краевой считает: «Врачи больше ориентированы на клинические аспекты, а специалисты МСЭ — на социальные. Несогласованность работы приводит к необходимости повторных исследований, что влечет за собой как нагрузку специалистов первичного звена, так и дополнительные финансовые затраты». Продолжение: http://lekoboz.ru/meditsina/mediko-sotsialnaya-ekspertiza-neobkhodimo-obespechit-ob-ektivnost-i-prozrachnost-prinimaemykh-reshenij

Добиться того, чтобы все дети росли и учились вместе, — задача, достойная воплощения. Но готовы ли родители и учителя принять детей с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ)? Сегодня все чаще поднимается тема инклюзивной культуры. Будучи на «модной» волне, многие школы пытаются внедрить у себя систему инклюзивного образования. Однако, как показывает практика, грамотная реализация этой идеи встречается не везде. «Есть школы, где с инклюзией, наверное, поторопились, не создав условий для интеграции разных детей в общее пространство», — считает заместитель министра образования и науки РФ Вениамин Каганов. Почему же инклюзия, столь важная для социализации детей и предусмотренная федеральным законом об образовании, с таким трудом входит в нашу жизнь? Многие эксперты, которые занимаются вопросами инклюзивного образования, говорят, что в нашей стране создана хорошая законодательная база, предусматривающая как социальную интеграцию, так и медицинскую, профессиональную и социокультурную реабилитацию. Однако реализовать положения закона на практике удается с трудом. И связано это в первую очередь с непониманием инклюзии, а также с отсутствием инклюзивной культуры в обществе. «Мы постоянно говорим о своей особой духовности, однако относительно инклюзии наши представления по-прежнему довольно агрессивные и языческие. Директора школ и педагоги стараются отказаться от детей с ОВЗ, считая, что они могут испортить школе процент рейтинга по единому госэкзамену», — говорит о проблеме директор Центра образования № 109 Евгений Ямбург. Это доказывают и опросы учителей московских школ. Педагоги слышали об инклюзивном образовании, но при этом 80% учителей никогда не работали с детьми с ограниченными возможностями здоровья. Лишь у 16% педагогов наблюдается положительное отношение к таким детям, а 95% опрошенных считает, что детям с ОВЗ все же лучше обучаться в условиях специального образования. Да и само понятие «инклюзия» трактуется неоднозначно. Более половины учителей уверены, что инклюзивная система образования предполагает увеличение степени участия в социуме детей, имеющих трудности в развитии. В то время как в странах, где инклюзивная культура находится на высоком уровне, это понятие обозначает принятие и поддержку многообразия особенностей детей. Инклюзия начинается с определенного отношения одного человека к другому, а уже затем идут вопросы социализации и адаптации. Продолжение: https://infralife.ru/blog/nashi-predstavleniya-ob-inklyuzii-po-prezhnemu-yazycheskie/

Проблема вирусных гепатитов во всем мире стоит особо остро, так как за последние годы заражаться стали не только люди из группы риска, но и те, кто ведет активный и здоровый образ жизни. В связи с этим весной прошлого года Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) приняла Глобальную стратегию по вирусным гепатитам, которую подписала и наша страна. Какие цели прописаны в документе, как проблема с гепатитами решается в России и какие при этом возникают сложности, рассказала главный внештатный специалист по инфекционным болезням Министерства здравоохранения РФ, доктор медицинских наук, доцент кафедры инфекционных болезней и эпидемиологии МГМСУ Ирина Викторовна Шестакова. — Как бы вы могли охарактеризовать ситуацию с вирусными гепатитами в нашей стране? И как на нее повлияет стратегия ВОЗ? — Конечно, в развитых странах ситуация с выявлением и лечением вирусных гепатитов лучше. Но и у нас она постепенно меняется к лучшему. Сейчас мы наблюдаем ежегодный прирост по хроническому гепатиту С (ХГС) свыше 50 000 случаев, по хроническому гепатиту B показатель значительно меньше. В общей сложности в год по хроническим вирусным гепатитам проходит около 60 000 новых случаев. При этом количество больных с острыми гепатитами снижается — за прошлый год все показатели были со знаком «минус». В 2016 году Россия подписала Глобальную стратегию ВОЗ по вирусных гепатитам. Стратегия предусматривает устранение хронических вирусных гепатитов как социальную проблему к 2030 году, а именно поставлены цели к этому времени пролечить 80 % пациентов с хроническими гепатитами и в 3 раза снизить от вирусных гепатитов. — Как другие страны решают эту проблему? — Самое главное — понимать и принимать ситуацию с вирусными гепатитами в стране не только как медицинскую, но и как социальную проблему. Во многих странах есть строгие статистические данные, известно, какое количество людей в их популяции поражено гепатитами. И на основе этих данных создается государственный план по борьбе с вирусными гепатитами. То есть каждая страна в рамках стратегии ВОЗ прописывает, сколько граждан в течение каждого года должно быть охвачено диагностикой, сколько нужно пролечить, какими схемами это сделать и на основании этого планирует бюджет. Достаточно богатые страны не растягивают достижение цели ВОЗ до 2030 года, а готовы реально решить эту проблему за 3–5 лет. Они одномоментно вкладывают крупную сумму денег и охватывают терапией сразу большое количество пациентов. Тем самым уходит и клиническая, и эпидемиологическая, и социальная проблемы. В случае с хроническим гепатитом B, где полное излечение невозможно, пациентам назначается прием препаратов пожизненно. И уже за счет этого непрерывного лечения уменьшается опасное количество вируса гепатита B в биологических жидкостях (в крови, сперме, вагинальном секрете), и вирус не передается. Тем самым решается если не клиническая задача полностью, то хотя бы эпидемиологическая проблема. Продолжение: http://med-info.ru/content/view/8002